Виктор Андрющенко.

ПРЕДАННОСТЬ.

Рассказ

 Фёдор Левченко видел, что сын подрастает, приближается время призыва его на службу. А значит к этому надо готовиться. Самое главное – купить хорошего строевого коня. Конечно, немало денег потребуется на шитьё черкесок, бешметов, сапог, на конскую амуницию, но главное - это строевой конь. Сам он в своё время отслужил действительную службу в Первом Полтавском полку и хорошо знал, что значит иметь хорошего строевого коня. А то, что его сын Григорий попадёт на службу в конный полк, он не сомневался.

Хорошего коня можно было купить у калмыков или горцев, пригонявших в кубанские станицы своих коней, можно было и дома вырастить или купить в станице. Конь из чужой местности – что кот в мешке, купишь, а потом каяться будешь. Хотелось бы купить коня в своей станице у знакомых людей. А тут как раз приехал в гости, вышедший на льготу урядник Личного Конвоя Его Императорского Величества, брат его жены Григорий Пономаренко. Своих детей у него не было, и он очень хорошо относился к своему племяннику Григорию. Узнав о заботах своего кума, он с радостью согласился принять участие в таком важном деле, как выбор строевика для Гриши. Тем более, что конвоец хорошо разбирался и в лошадях и в оружии и другой казачьей амуниции. И пошли купцы по Привольной. Царского конвойца везде встречали с почётом, да и Фёдор был человеком уважаемым. Многие домохозяева хотели угостить их, посидеть с ними, но, узнав о важной миссии, хотя и с сожалением, но отпускали их. Один встречный казак решил помочь станичникам и посоветовал сходить к деду Губарю и при этом отвёл глаза в сторону. Дед Губарь показал гостям всех своих коней, а потом повёл на задворье и показал маленькую мышастую кобылку, которая ходила по кругу и вращала пресс, который выжимал сок из сорго. За ней бегал лошонок тоже серой масти. Фёдор хотел пожурить Губаря, но увидел, что Григорий начал внимательно присматриваться к стригунку. Тот долго его осматривал, заглядывал в зубы, мял руками бабки, а потом сказал Фёдору.

Бери и не торгуйся, из него вырастет хороший строевик.

Фёдор принял это за шутку, но, видя серьёзное лицо Григория, согласился. Купцы расплатились с хозяином, выпили приличествующий такому случаю магарыч и повели лошонка на недоуздке домой. Встречные, узнав, что Фёдор купил сыну будущего строевика, тоже прятали глаза и посмеивались.

Жена Фёдора внимательно осмотрела покупку, и вид её не предвещал ничего хорошего, но Григорий сказал, что строевик вырастет хороший, успокоилась. Она неплохо разбиралась в лошадях и удивилась, что серьёзные казаки выбрали этого мышастого заморыша. Но брат был для неё авторитетом непререкаемым, и она смирилась.

Вскоре пришёл и хозяин будущего строевика Григорий Левченко. Посмотрел на конька и слёзы выступили на его глазах

- И на этом огрызке я пойду в полк, а то и на войну. Лучше уж на корове, чем на нём!

На что дядя строго заметил

Пока – не конь, но со временем будет тебе хороший боевой товарищ. Я помогу тебе вырастить из него хорошего скакуна.

 - Да и кличка у него самая что ни есть героическая - Орёл. Ты его, Гриша, от смеха подальше зови Орликом, так оно будет лучше,- сказала мать.

Так и порешили.

 Постепенно молодой конь и молодой казак привыкали друг к другу. А дядя дал Григорию полную инструкцию как кормить и содержать коня. Вначале хозяин чисто-начисто его вымыл, а потом делал это уже регулярно. Каждое утро приносил Орлику краюшку хлеба, посыпанную солью, водил по двору, учил откликаться на кличку и стригунок, на диво, очень быстро запоминал всё, чему учил его Григорий.

Началась косовица. Все работоспособные члены семьи выехали на надел. Григорий взял и коня и в часы отдыха то купал его, то подкармливал. Одним словом вскоре они стали неразлучными друзьями. Осенью с ним проводили такие занятия. Младший брат Василий садился на осёдланного коня и скакал в степь. Григорий тут же пускал следом своего Орлика и тот быстро настигал соперника. Но долгое время не мог обгонять скачущую лошадь, а догнав её, скакал рядом. Седлать его было ещё рано, и пришлось смириться пока с тем, что Орлик умеет догонять даже очень быстроногого коня, но не стремится обогнать его.

Зимой Григорий продолжал занятия с ним. Несколько раз приезжал из Новомышастовской дядя Гриша. Всегда внимательно осматривал будущего строевика и давал племяннику советы по дальнейшему уходу за ним.

За зиму Орлик заметно подрос и из « гадкого утёнка» превращался в красавца коня. В конце лета Орлика начали учить ходить под седлом. Он не очень радостно встретил это, но Григорию подчинялся во всём. Потом хозяин научил его останавливаться на полном скаку, ложиться, вытянув копыта, изображая из себя мёртвого. Иногда Григорий наскаку спрыгивал с коня и прикидывался то ли спящим, то ли мёртвым. Конь начинал волноваться: храпел, долбил копытами землю, старался зубами поднять всадника с земли. В конце такого упражнения Григорий всегда поощрял его.

Осенью станичное общество подтвердило, что Григорий Левченко направляется служить в Первый Ейский конный полк Кубанского казачьего войска. Так полк назывался до 1910 года и дислоцировался в предместьях Тифлиса. В начале января новобранцев собрали около станичного правления. Приехавший из полка офицер немного рассказал им о предстоящей службе. Потом в церкви был специальный молебен, и молодые казаки приняли военную присягу.

После выхода из церкви им дали возможность немного побыть с родными и близкими. Потом трубач сыграл построение и, в сопровождении теперь уже всего нескольких близких родственников с подводами, на которых везли казачье снаряжение, они строем двинули к столице Ейского отдела - станице Уманской. В полку Григория распределили в пятую сотню, где в основном и служили привольненцы. И началась долгая и нелёгкая казачья служба.

Там он встретил много своих станичников и среди казаков и среди унтер-офицеров. Во время занятий с новобранцами офицер или унтер – офицер не делал различия; это его станичник или нет. Со всех спрашивали очень строго. Конь должен быть чистым, ухоженным. Конская сбруя и другое снаряжение - в полной исправности. От казака требовалось, чтобы он был подтянут, чисто одет и исправно выполнял все требования командиров.

Чтобы содержать в полной готовности своего строевого коня казак, как и любой кавалерист, должен был утром подниматься на час раньше других военных специалистов. И командир сотни есаул Майборода и командир полка, оба выходцы из казаков, были очень требовательны. Часто устраивали дневные и ночные походы по горной местности, проводили учения и всегда держали полк в полной боевой готовности.

Вот здесь Григорий понял, что значить готовить коня к службе. Орлик смело ходил по горным тропам над ущельем. Если хозяин слегка зажимал ему рот – молчал, не ржал и не цокал подковами. Был случай, когда казаки с вьючными конями должны были пройти по узкой тропе некоторое расстояние. Григорий нечаянно поскользнулся и свалился в ущелье, но повод из рук не выпустил. Конь упёрся всеми ногами в камни и, кажется, замер. Подоспевшие казаки вытащили Григория, и только после этого конь не выдержал и заржал. После похода, на привале, командир сотни сказал, что если бы было можно, он бы объявил поощрение и Орлику за настоящую войсковую выучку.

Григорий Левченко имел замечательный бас. Вскорости, его зачислили в полковой хор. В нём было примерно 30 казаков и унтер-офицеров и несколько женщин – жён офицеров и унтер – офицеров – сверхсрочников. В летнее время спевки проходили под открытым небом, потом играл полковой оркестр и Григорий на своём строевике « танцевал « под музыку. Скоро на эти занятия стали приходить как на концерты.

 Воюющий казачий конь – это нормально, но чтобы конь танцевал под музыку – большая редкость.

 Воинское мастерство Григория Левченко и его боевого коня росло с каждым месяцем. Во время джигитовок, несясь на полном аллюре, конь вместе с тем держал спину ровно, не делая рывков. Это давало возможность всаднику выполнять упражнения, не боясь, что конь шарахнется в сторону или не остановится внезапно. Они очень хорошо понимали друг друга. Григорий научил Орлика во время скачек не только догонять лидеров гонки, но и обгонять их. Видя исполнительность коня, доброе его отношение. Григорий платил ему тем же.

Однажды ранней весной в довольно тёплый и солнечный день командир полка объявил многокилометровый поход с ночёвкой в горах. Так как природа не предвещала ничего плохого, то многие конники не взяли с собой попоны для защиты коней от непогоды. А Григорий взял. К ночи погода испортилась: похолодало, подул резкий ветер и пошёл снежок. Полк остановился. Разбили палатки и стали готовиться к ночевке. К Григорию прибежал ординарец командира полка и сказал, чтобы тот отдал попону для командирского коня. Григорий попону не дал. Сказал, что у господина полковника три коня, а у него один. И что если с конём что-нибудь случится, у него нет денег для покупки другого. Когда ординарец доложил полковнику о результатах своих поисков тот, вскипел, но вскоре остыл и приказал оставить Григория в покое, а для его коня найти несколько бурок и укрыть на ночь.

Какой ни длинной была срочная служба, но она закончилась. Через четыре года Григорий Левченко и его Орлик возвратились домой. Они оба сильно изменились. Теперь они были способны выполнить любую боевую задачу. Григорий на 4 года вышел на льготу, то есть в запас. В течение этого времени он не снимал погоны с мундира и должен был держать в хорошем состоянии строевого коня и своё холодное оружие.

Но строевые занятия с конём не прекращал, и он действительно держал его в хорошей форме.

Отдых их был недолгим. Вскоре началась первая мировая война и Григория вместе со строевым конём призвали и направили в родной полк, который теперь уже назывался Первым Запорожским Государыни Екатерины Великой полком и располагался в селении Кыгызман Карской области, которая была отвоёвана у турок во время русско-турецкой войны 1777 – 1778 годов. Их полк принял участие и отличился в боях за Сарыкамыш и Эрзрум.

Потом, Первый Запорожский полк в составе отдельного кавалерийского корпуса генерала Баратова перевели в Персию. Воевать здесь было необычайно трудно, а в гористой местности, и особенно кавалерии, тем более. Персия находилась в состоянии войны с Турцией, да и в самой этой стране было неспокойно. Всего в 30 километрах от Тегерана действовали небольшие шайки и персов, и курдов, которые не признавали никакой власти и грабили всех подряд.

Однажды на более-менее открытой местности унтер-офицерский разъезд окружил довольно большой отряд немирных курдов. Идти в шашки было рискованно, и командир разъезда приказал спешиться и из-за лежащих коней вести огонь как из-за укрытия. Курды поняли, что казаков им не победить и отступили. За время боя Орлик был дважды легко ранен – в круп и в ногу, но не убежал и не бросил своего хозяина. Во время небольшого затишья Григорий засыпал раны коня порохом и как мог, успокаивал своего защитника. И стал на ноги Орлик только тогда, когда беда миновала и поступила команда двигаться дальше.

 Другой раз, во время лобовой атаки на турок, Григорий столкнулся с лихим рубакой и если бы не Орлик, то навсегда бы остался на персидской земле. Но Орлик хватал зубами вражеского коня, бил его передними копытами, не давая турку нанести удар. Наконец-то Григорию удалось разрубить врага на две части. После боя Григорий пытался чем-то подкормить друга, но тот осторожно положил свою голову на плечо хозяина и так некоторое время стояли они, понимая, что им здорово повезло.

Корпус Баратова возвратился в Россию, когда Западный фронт уже полностью развалился. И на этот раз передышка для Григория была короткой. Летом 1919 на Кубань двинулась армия Деникина, и Григорий решил добровольно выехать навстречу наступающим. Он строго- настрого запретил младшим братьям ввязываться в гражданскую войну. Перед отъездом из дома он долго точил свою шашку, осматривал коня и снаряжение. Потом все собрались в хате за столом, а Орлик перед этим уже заседланный был привязан к перилам. Выйдя во двор, все увидели, что конь понуро склонил голову к земле и на пыли чётко были видны его слёзы. Мать знала о таких случаях и начала просить Григория остаться. Слёзы коня были дурным предзнаменованием. Григорий уехал, несмотря на просьбы родственников остаться дома.

Через некоторое время он оказался на Царицынском фронте в районе Чёрного Яра. Сюда же был направлен и самый младший его брат Матвей Левченко, насильно призванный деникинцами, не достигнув призывного возраста. Через несколько дней Матвея назначили в разъезд. Зная, что брат ещё необстрелянный Григорий попросил командира послать вместо брата его. Утром Григория привезли на бурке. Разрывная пуля попала ему в живот и вырвала часть позвоночника. Рядом с трупом шёл оседланный Орлик. Время от времени он трогал зубами бурку. Но хозяин не поднимался.

Похоронили Григория в братской могиле. Хотели снять с Орлика седло, но он никому не давался в руки даже Матвею. Два дня он понуро стоял у братской могилы, потом начал бегать вокруг неё, дико ржать и казаки пристрелили коня. Орлика зарыли в яму с другими погибшими конями в паре километров от братской могилы казаков. Так и лежат их кости на Волжской земле. Кости славного казака Григория Левченко и его верного боевого друга - коня Орлика, с которым они служили и воевали с 1908 по 1919 год.